Особенности поэтики сладостного нового стиля

Введение
Понятие «сладостный новый стиль» – относится к стилю лирических произведений, который зародился в Болонье и во Флоренции в конце XIII в., и был близок как более ранним творениям провансальских трубадуров и придворных поэтов сицилийской школы, так и идеалам последующей эпохи – Возрождения. «Сладостный новый стиль» отличала усложненная образность и поиск новых форм. Поэты использовали не латынь, но создавали новый итальянский язык на основе тосканского народного наречия (volgare illustre).
Свое наименование стиль получил, по-видимому, благодаря образному выражению и описанию самого Данте. Данте говорил о «сладостных стихах» в трактате «Пир», привел описание «сладостного нового стиля» в божественной комедии («Чистилище» (XXIV, 49–62). Школа «сладостного нового стиля» имела свои признанные авторитеты. Крупнейшие поэты этого направления – Гвидо Гвиницелли, Онесто да Болонья, Гвидо Кавальканти, Данте Алигьери, Чино да Пистойя и др.
Актуальность темы данной работы обусловлена тем, что своеобразие этой поэзии, ее концептуальная и стилистическая новизна не вызывали сомнений ни у современников, ни у потомков. А вот вопрос о статусе новой группы поэтов, т. е. о том, возможно ли говорить в данном случае о школе, связанной единством поэтики, возникал не однажды, вызывая прямо противоположные суждения.
Цель работы: определить особенности поэтики сладостного нового стиля.
Для достижения поставленной цели, в ходе работы предстоит решить следующие задачи:
- охарактеризовать поэтику сладостного нового стиля;

Глава 1. Теоретические аспекты поэтики сладостного нового стиля


Одним из первых теоретиков и исследователей поэзии нового сладостного стиля был ее приверженец и представитель Данте Алигьери. В трактате «О народном красноречии» он отводит этой поэзии почетное место, в числе «сочинителей наиболее сладостных и утонченных стихов» называет Чино да Пистойя и «его друга», т. е. самого себя (X, 4), и отмечает их вклад в преобразование народной речи, которая «из стольких грубых италийских слов, из скольких запутанных оборотов речи, из стольких уродливых говоров, из стольких мужиковатых ударений вышла, мы видим, такой отличной, такой распутанной, такой совершенной и такой изысканно светской, какой являют ее Чино да Пистойя и его друг в своих канцонах» (XVII, 3-4).
Данте обязана эта поэзия и своим названием: в шестом круге чистилища среди раскаявшихся чревоугодников Данте встречает луккского поэта Бонаджунту Орбиччани, представителя сицилийско-тосканской традиции и последователя Гвиттоне д'Ареццо, и тот обращается к ему со словами, ставшими впоследствии хрестоматийными:

«И он: «Я вижу, в чем для нас преграда, // Чем я, Гвиттон, Нотарий далеки // От нового пленительного лада»

Здесь же Данте формулирует некоторые важные положения новой поэтики:

И я: «Когда любовью я дышу,
То я внимателен: ей только надо

Заключение

В результате проведенного исследования, были получены следующие выводы.
Одна из существенных особенностей поэзии «сладостного нового стиля», сближающая ее с поэзией Нового времени, состояла в том, что «стильновизм» объединял различные творческие индивидуальности, не подавляемые, а подчеркиваемые принадлежностью к единой поэтической школе. Новым в поэзии «стильновизма» были прежде всего поэтика и художественный стиль. Поэты этой школы создали поэтический язык, во многом подготовивший volgare illustre, итальянский язык «Божественной Комедии».
Новая поэтика возникла на основе нового отношения не только к предшествующим формам поэзии, но и к самой действительности – на основе определенного идейно-эстетического и мировоззренческого единства, сближающего поэтов «сладостного нового стиля» уже не столько с куртуазной лирикой трубадуров, сколько с исканиями писателей раннего итальянского Возрождения.
Лексика лирики нового сладостного стиля намеренно бедна: диалектизмы (кроме традиционно закрепившихся в поэзии форм), резкозвучащие, особенно живописные или грубые слова отсутствуют, отбирается лишь то, что способствует «сладостности» и утонченности языка. Но эта лексическая ограниченность и монотонность компенсируются богатством и разнообразием семантических трансформаций, казалось бы «стертые» слова превращаются в термин, традиционные понятия куртуазной лирики обогащаются новыми оттенками значений.